БУМАЖНАЯ БАШНЯ

— Давай просто представим, что всего этого не было.

В допросной комнате одного из московских бункеров сидели писатель и полковник. Оба знали имена друг друга, оба друг друга уважали и оба покуривали кубинские сигары, запивая русской водкой. Полковник предъявил писателю обвинения ООН в терроризме, попытке государственного переворота и действиях, направленных против человечества. Но оба сидящих улыбались. И писатель и полковник знали: если третья мировая все-таки начнется, всем будет плевать.

— Так вот, — продолжил писатель. — Заходит как-то в бар технический директор компании Apple. Ну или не технический. Не важно. Звучит как анекдот, да? А теперь еще смешнее: бар был где-то под Зеленоградом. Директор весь такой зашуганный подходит к одному из столиков и спрашивает сидящего пацана в толстовке: это ты что ли хакер Kulibin98? Ну, Ваня кудри из-под капюшона поднимает, кивает так ехидно, морда очкастая. У яблочного директора аж земки вздулись: хватает пацана за грудки, орет, мол, как ты меня взломал. А Ванёк ему раз и смартфон сует старенький, 3g, показывает 1% аккумулятора и включает мультик «Ну, погоди». В итоге сидели два часа, смотрели на одном проценте зарядки как заяц волка дурит.

Сидящие посмеялись. Писатель продолжил уже серьезнее:

— Вообще аккумулятор можно было бы кому угодно продать. Думаю, с пары таких «батареек» как на том 3g даже Теслу запустить можно было бы на пару минут. Любая компания за уши бы оторвала. Но Ваня решил толкнуть именно яблочникам. Говорил: если те и украдут, то лучше всего потом спрячут. Продал патент на 5 лет за 10 миллионов. Прикинулся дурачком, мол, не знает истинной цены батареи и просто хочет бабла срубить. А крупные компании в случае выкупа таких патентов не внедряют их в производство — проще прятать, чем самим инвестировать. Иногда даже свои же технологии портят. А зачем людям инновации? Технику же покупают не потому, что она жизненно необходима. Была бы какая гонка технологий — давно бы уже рассекали просторы Марса верхом на 3D-принтерной ракете… Короче, на вырученные деньги Ваня снял под Москвой дачу и поселил туда десяток друзей-хакеров. Ну, а дальше ты в курсе.

В допросной комнате мигнул свет. Над бронированной дверью рядом с показывающими почти полночь часами зажглась красная лампочка. Но писатель и полковник лишь небрежно скосили взгляды на красный свет.

— Технологии-хренологии, — буркнул военный.

Оба выпили.

— В общем, я только знаю, что когда эти десять апостолов Апокалипсиса приехали на дачу, Ваня показал им свой уже наполовину готовый проект операционной системы, которая позволяла бы одновременно пользоваться контентом с платформ Windows, Linux, Mac OS, iOS, Android и так далее. И это была только начальная стадия ОС, прикинь? Ваня рассказал мне о своем «софте судного дня» лишь на второй год. Попросил быть менеджером проекта. Я посмеялся, говорю, у тебя даже компании нет, чучело, ты кому свою операционку показывать собрался? А он такой — президенту.

Сидящие в бункере снова посмеялись. Полковник даже закашлялся:

— Да-да, — кивнул он. — А помнишь рукопожатие? Наш отдел тогда ловил хакеров-террористов, а тут крупный писатель жмет руку лидеру государства и просит аудиенции от лица этих самых хакеров. И ведь моего начальника за твой крендель уволили! Считай, по службе меня продвинул. Поэтому и выслушал тебя. А еще сын романы твои ужасно лю…бил. Вот не клюнул бы тогда я на твое предложение…

— То ждала бы долгая счастливая жизнь каждого из нас. Каждого из нас, — закончил писатель.

Следующую стопку выпили, не чокаясь.

Спустя время писатель продолжил:

— А ты ведь не был на самой встрече с президентом, да? Короче, сижу я такой потрепанный твоими братками, глаз подбит. Достаю из рюкзака два ноутбука. Говорю, Владимир Владимирович, на одном ноуте пики точеные, хе-хе… Короче, вот, мол, бюджетная модель ноутбука Asus с 512 мегабайтами оперативной памяти, процессором и так далее. Включаю ноут и запускаю с рабочего стола какую-то современную игру. Смотрите, дескать, ни одна операционная система не способна потянуть подобное программное обеспечение с таким железом. Что за обрыганец? Какое железо? Думает президент. А вот смотрите, говорю, софт с других ОС тоже запускается и даже игры с X-box, Sony, Nintendo, Nintendo Switch, Wii U — да хоть бы и чертов тамагочи — потому что работает ОС как переходник, то бишь, кочует между взаимодействующими системами, так что могу вам прям ща косынку на сяоми забацать. Наконец, включил второй ноут: а это, говорю, точно такой же по себестоимости ноутбук, но с нашим встроенным железом. Я не секу, что туда Ваня напихал, но машинка летала так, словно внутрь встроили беговое колесо хомяка, по которому гонял переворачивающийся в гробу Стив Джобс. Мы договорились через три года реализовать патент на аккумулятор, операционную систему и установленный на втором ноутбуке процессор. Но пока технология будет доводиться до ума, говорю, в страну нужно завозить hi-tech производство…

— Для протокола, — перебил полковник, — я был против формирования Сибирской свободной экономической зоны с этими хай-тек плясками… Как думаешь, а твой братец Ваня мог заранее знать, чем эти пляски закончатся?

— Что китайцы сделают из ССЭЗ отдельную республику похлеще Донбасса и развяжут там военный конфликт? Давай представим… что знал.

Стены бункера вздрогнули: что-то сильное рвалось под землю к допросной, так что с потолка сыпались бетонные крошки. Говорящие подняли взгляды. Но писатель уже был на взводе, ему хотелось выговориться:

— Знаешь, из всех, знавших про встречу, ты единственный поверил, что президент реально реализует Ванины фичи. Ну ты же разведчик, военный — знаешь, как все работает! Дои кобылу, пока блюет инновациям. Он видел в моем брате такого себе one-man-Skolkovo. Хотел растянуть его новинки на годы! Ведь это было та-а-к логично. Так экономически правильно. Спроси любого, какая наука сегодня самая значимая в мире, и все ответят: физика! математика! Но главной-то всегда была экономика. Думаешь, прогресс — как лесенка в будущее? Что физики неизбежно должны стать лучше лириков? Да срать всем на прогресс! Технически западный мир был готов к промышленной революции еще во времена Византии. Но людям было просто насрать! Все эти факты, научные методы — полная чушь. Мы живем в иллюзии прогресса. И ни один здравый президент в здравом уме в прогресс не поверит. Уже которую сотню лет Новое время учит нас, что естественные науки профицитней гуманитарных. Но эта иерархия — такой же цикл как экономические спады и падения. Одна операционная система — и все вверх тормашками, потому что ни один ученый не даст тебе весло, чтобы выплыть из современного информационного болота… Именно поэтому политик всегда будет держать ошейник у горла ученого. А ты — этот самый ошейник и есть. Вот и сидишь сейчас предо мной.

Писатель говорил со злостью. Но военный лишь хмыкнул и согнулся над столом, закусывая очередную порцию водки сигарным дымом. Одну из рук полковника сковывали наручники.

— А какой он в жизни? — вдруг спросил арестант.

— Кто?

— Иван.

— Ваня… — смена темы остудила писателя. — Ну, он в детстве все время в библиотеке сидел, заставил отца купить с десяток колод карт и строил из них крепости. Однажды вхожу в комнату, а он вытащил из всех шкафов книги и расставил так, чтобы максимально заполнить комнату. Инженер хренов. Всю библиотеку застроил книгами. Да так и застрял внутри своей же конструкции. И что-то в голове у него такое говорит, мол, нельзя книги рушить. Я пробовал убрать хоть одну — дрожит, плачет. Так и плакал полночи в своей бумажной башне.

— А ты что?

— Разрушил домик к чертям, что ж еще… Знаешь, Ваня ведь пару лет назад тайно приходил ко мне. Все в той же толстовке, очках, помесь Иисуса, Бенкси и полудурка, сказал, что вот именно из-за тех самых книжек он свой план и задумал. Хочу, говорит, достать Россию из книжек, как когда-то любимый брат меня достал. И вот как это понимать? Это он за те слезы теперь всей стране мстит? Или считает, что граждан нужно из информационных лабиринтов за уши вытягивать, как я его тогда из книжек?

— Да какой он Иисус! — Перестал слушать где-то на середине полковник. — Я ведь тогда лично выехал на дачу. Видел ее? Десять трупов — и все одной рукой зарезаны. Вот ты о брате рассуждаешь, словно он гений какой, а я вижу гаденького убийцу, которому президент обещал ориентированное на Китай производство, а потом кинул, решив перепрофилировать аккумулятор на такую себе разбавленную хай-тековскую нефть. Мы же сырьевая держава? Так чем подобная инновация не сырье… Обидчивый сосунок.

— Обидчивый? — Хмыкнул писатель. — Тебе просто самому обидно, что он вас же убийцами апостолов и выставил. Ох, шуму было. Операционка-то мигом распространилась. Не гений? А чьи инновации возродили гонку технологических корпораций? Теперь почти каждая камера снимает в 3D, профессия официанта на грани вымирания, а на любой концерт можно попасть через среду дополненной реальности. А? Мы живем в золотой век софта! Думаешь, это обида? Это план.

Полковник задрожал и вдруг схватил писателя за руку.

— А я тогда кто? Тоже план? Винтик в гробу собственной Родины?

Где-то сверху раздался удар. Стены задрожали.

Два взгляда испуганно задрались вверх.

— Самое смешное, что он сам же помогал нам себя ловить.

Писатель поднял бровь.

— Ага, смешно, я тоже так подумал. Пацан сливал нам технологии слежения через свою же ОС. Мы ловили твоего братца его же софтом, распространяя ОС в госаппарате. Когда через 5 лет это поняли, оказалось, что вокруг уже почти закрытое монархическое государство с уровнем контроля, какой Оруэллу и не

снился. Везде ОС. Вот ты про концертики говоришь. А знаешь, что мы теперь можем сделать виртуальную модель любого штурмуемого здания? У нас такие фильтры стоят, что информационные границы государства лучше границ реальных. Если бы десять лет назад кто-то заикнулся о закрытой Сети для каждого государства, его бы высмеяли. А теперь что? Отдельное государство — отдельный интернет, функционирующий как глобальная ОС. Десять лет назад технологии позволяли измерить процент уникальности текста, а сегодня мы можем измерить процент правдивости любой информации. Нам даже паспорта не нужны! А зачем? Каждое государство — как одна большая ОС: залез в код, нашел баг, убил.

— Впервые вижу военного, который против тотального контроля, — хмыкнул писатель.

— Да в жопу твой контроль. Про информационные бомбы слышал?

Писатель покачал головой.

— Это наши технологи понятие придумали. Появилось в так называемый «золотой век софта». Это когда кто-то внедряет в определенную среду технологию, а потом управляет этой средой за счет контроля над технологией. У нас в отделе протокол был: любое научное открытие в террористические угрозы зачислять. Как тебе такие физики-лирики, а? Ученых ликвидировали целыми отделами. Прогресс никогда не мешал палить на кострах Джорданов Бруно, в этом ты прав…Ну, да не суть. Раньше террористы обычные бомбы кидали, а теперь — информационные. И проект твоего брата — самая крупная информационная бомба в истории человечества.

Писатель побледнел.

— Не понимаю. Зачем Ваня…

— А зачем бумажная башня, господин министр информации?

— Я не выбирал эту должность!

— А кто выбирал? Народ?

Полковник усмехнулся:

— Мы кодируем знания, дурень! Галстук, музыка, сленг, предпочтения книг, выбор профессии — это все шифровка! Мы шифруем жизнь для отбора себе подобных. Чем больше информационной байды — тем качественней отбор. Это рефлекс. Птички носят в гнезда веточки, а мы — обмазываемся информацией. Вот ты никогда не думал, почему с появлением единой ОС, все государства закрыли

границы? Потому что кодифицируемость информации и была границами. Граница — это не солдат у забора. Это твой выбор телефона. Тип банковской карточки. Единственная возможность для человечества стать единой цивилизацией планетарного масштаба, это пробить в каждом гражданине по замочной скважине. Хе-хе! Планета-государство — выдумка для дебилов! В 20-м веке считали, что чем больше информации, тем больше фактов. Но гнезда, это, мать его, не факты. Глобализационная эпоха — самая кодифицированная эпоха в истории. Мы прятались от правды за горами интеллектуального мусора. Но пришел пророк — а с ним десять апостолов. И последовала за пророком паства фактажистов его. И поставил пророк фильтры аналитические дабы уничтожить шифры людские. И ввел пророк единую платформу адаптивную, дабы уподобить ближнего ближнему своему. И сплотился народ в империю, когда спустился к народу Бог. А с ним и — брат его.

— Не Бог, бомбист…

Полковник захохотал.

— Твой брат не просто бомбист! Он изменил способ кодификации общества. Раньше метаданные использовали для экономической манипуляции, но сейчас ими это влияние убивают. И речь не просто о защите каких-нибудь дебилов от влияния рекламных роликов: даже если твой сосед-спортсмен заражает тебя желанием пойти в качалку, система это фиксирует и ищет способы борьбы с «заражением». Это как личный брандмауэр в башке. Хе-хе! Информационно стерильный социум! А там, где не справляется система, есть фанатики-фактажисты, борющиеся с кодификационными искажениями вручную. Как тебе такая бомба, а? Теперь государство уничтожает сам принцип кодификации. Оппозиция выжигает каленым напалмом кодификационные переизбытки информации, а у силовиков паранойя перед любыми научными открытиями. Общество фригидного, мать его, потребления. Россия стала самой декодифицированной страной на планете. Что ты там говорил про вытащить из информационного лабиринта? По сути, твой брат выстроил огромную бумажную башню…

— А потом разрушил ее руками…

— …глупого министра информации. Дошло, наконец?

С той стороны двери допросной требовательно постучали. Писатель ошалело оглянулся. Но вместо того, чтобы открыть, обратился к полковнику:

— Это Ваня? Это он заставил тебя выстрелить в царя?

— Что за бред. Знаешь… что такое настоящая любовь к Родине? Это когда ты совершаешь самоубийство руками собственного солдата на своей же инаугурации. Президент сам… хороший финал для пожившего своё человека. Только так можно было остановить революцию фактажистов. Я два года готовился. Носил серую толстовку. Имитировал поисковые запросы поклонников твоего брата. Даже скорость нажатия клавиш подделывал. Система видела несоответствия и пыталась меня выкинуть. Лишила дома. Заразила… сына их верой. Но вот я под транспарантом «Боже, царя храни» смотрю в прицел на министра информации, одевающего корону на… и рука дрогнула: это тебе, думаю, надо вышибить мозги, а не ему. Нарушил приказ. Пальнул. Промазал. И вот теперь гадаю: а знал ли твой братец заранее, что я стрельну не в того? Может, он и не хотел разрушать никакой домик? Не хотел революции? Хотел просто наказать братишку за сломанный домишко.

За дверью завизжала пила по металлу, но полковник лишь скалился хищной улыбкой. Писатель долго думал и вдруг тоже улыбнулся. Разлил еще водки, достал по сигаре и развернул стул к вскрываемой двери.

— Самое смешное, — устало заметил он. — Что если победили революционеры, то тебя оправдают твои же враги. А если победило правительство, меня накажут мои же союзники. Как думаешь, кто там за дверью: царь или бог?

— Давай просто представим, что всего этого не было, — примирительно усмехнулся полковник и протянул сопернику руку. Писатель пожал ладонь в наручниках и разлил две последние рюмки. Собеседники выпили.

Часы пробили полночь. Дверь взвизгнула и упала на пол.

Наступил второй день Новой Российской Империи, 19 октября, 20Q8 года.

Конец

Комментарий к тексту

Рассказ берет за основу цикл лекций о постмодерне Александра Дугина, в котором тот рассказывает, что культуру западного мира можно поделить на три периода (премодерн, модерн, постмодерн), и отличие премодерна от модерна в векторе движения мысли. В премодерне считалось, что идеальное время было где-то в прошлом, в Эдемских садах, и чем дальше человек движется в будущее, тем ближе он к Апокалипсису. А в модерне люди считают, что история движется в сторону прогресса, и каждое новое покление живет лучше предыдущего. Я взял эту концепцию и попытался представить ситуацию, в которой культура снова меняет вектор своего движения. Так появился мальчик Ваня, который доводит прогресс до той точки, когда тот начинает считаться злом.

Изначально рассказ назывался «Книжный домик», но это название тексту явно не подходит.