Я хочу сказать пару слов о том, почему ни одному футурологическому прогнозу не суждено сбыться в полной мере. Или даже, скорее, о нашем неправильном отношении к прогнозам в целом.
70 лет назад мы думали о космосе и фантазировали о полетах на звездолетах. Но этого не случилось. Сегодня, в 21 веке, мы фантазируем о трансформации человека в новую искусственную расу и конце естественного хода эволюции в угоду искусственному человечеству (не важно кибернетическому ли, генномодифицированному или человекоподобному ИИ) — но этого может не произойти точно также.
Даже не так. Скорее всего, этого вообще не произойдет.
Я часто читаю о том, насколько близка наука к изменению природы человека. Научная повестка недвусмысленно намекает, что я могу воочию узреть это самое будущее с новым типом человека, ощутить на себе когнитивные усилители, а также расовую дискриминацию на почве физически более совершенных трансгуманистов. Но правда в том, что схожую близость и неотвратимость будущего предсказывали и ученые 70-летней давности, но их прогнозы оказались далеки от действительности. Точнее не так. Их прогнозы оказались точны в деталях, но ошибочны в общей картине. Ведь 70 лет назад люди просто не могли спрогнозировать современную картину мира и предсказать изменения на уровне идеологии.
Очевидно, что наша способность прогнозировать будущее упирается в идеологический барьер. Чем дальше мы смотрим в будущее, тем с более отличной от нашей картиной мира приходится иметь дело, из-за чего сделать прогноз невозможно.
Это как сказать, что с изобретением паровых технологий человечество ждет индустриальная революция. Формально так и есть. Но паровые технологии могли бы появиться куда раньше. Инженеры Рима могли делать сложные фонтаны. Сколько поколений у них ушло бы на создание первого парового двигателя? Одно? Два? Но римляне не изобретали двигателей. Они просто не хотели. Не видели надобности. Индустриализация произошла всего пару сотен лет назад и стала, скорее, результатом изменений в головах людей, а не итогом «голого» прогресса.
И такие изменения в головах людей тяжело спрогнозировать.
Точнее не тяжело — никто даже не пытается. Когда мы говорим о кибернетическом будущем, то рассуждаем на уровне современных запросов на производство высокотехнологичных протезов. Футурологи говорят: в будущем протезы станут в точности как реальные конечности по ощущениями, но с куда большими физическими возможностями, а, значит, это может породить социальный барьер между теми, у кого будут деньги на такие протезы, и теми, у кого их нет.
Но так ли это? Почему мы не рассуждаем о том, что свободный доступ к протезированию может создать новое поколение социальных девиантов, и технология сверх-кибер-людей умрет на долгие столетия, так как будет ассоциироваться в общественном сознании с нежелательными членами общества? Почему мы не можем представить, что в 2050-м году солдат откажется от идентичного человеческому протеза руки, потому что испугается, что такие протезы носят бездомные и бандиты, а значит, после армии он просто не сможет найти себе работу? Ведь такой сценарий тоже возможен.
Но мы его , опять же, не обсуждаем. Ведь говорить о таком сложно.
Пример с солдатом затрагивает область идеологических прогнозов. А науки по прогнозированию изменений идеологии у нас пока нет. Нельзя так просто взять социолога, инженера и футуролога — и скрестить их в одного супер-ученого, который предскажет такие вещи. Потому что человек не может прыгнуть из одной парадигмы в другую.
Наше мышление парадигмально. Мы, например, можем верить в Бога или не верить в него. Но если мы, подобно известному случаю с Джинни, вырастим ребенка в закрытой комнате, а потом спросим «сколько в мире богов — один или сотня?», такой ребенок может просто не понять вопроса, так как за все проведенное время к комнате никто не объяснял ему смысл слова «бог». И даже если мы начнем, объяснять значение это слова и расскажем, скажем, идею о боге-креационисте, создавшем Вселенную, то ребенок, вероятно, начнет называть Богом того, кто находится за пределами комнаты и приносит еду — т.е. сузит идею «бога» до понятных ему вещей.
Предсказать идеологию — это выпрыгнуть из своей картины мира в чью-то другую. Мы же лишь сужаем будущее до нашей текущей картины мира.
Но одно можно предсказать точно: любой прогноз о будущем, касающийся идеологических изменений, скорее всего, неверен. Иными словами, если вы рассчитываете на то, что ваши дети смогут получить протезы ног, как у Усейна Болта, весьма вероятно, что делать они этого не захотят. Как не захотят и многих других нормальных для нас с вами вещей. Например, не захотят принимать идеологию капиталистического индивидуализма и личной свободы, как противоречащую теории эволюции, и вернутся к более естественным племенным отношениям на новом технолого-субкультурном уровне. Такое будущее тоже возможно. И его мы тоже можем узреть воочию. Но предсказать подобные вещи — все равно что предсказывать финал шахматной партии после третьего хода.
Зато вы можете с очень высокой долей вероятности узнать, какое будущее никогда не случится. Просто прочтя любую фантастическую книгу.
